Особые заслуги - Страница 22

— Езус-Мария! Дети! Что с вами? Где вы были?

Брат и сестра сконфуженно молчали. Целиком поглощенные сенсационными открытиями этого вечера, они не успели сговориться о том, как объяснят дома свое долгое отсутствие, просто забыли об этом. Не отвечая на вопрос, Павлик дипломатично заметил:

— Есть хочется по-страшному! Знала бы ты, как мы проголодались...

— Сейчас поужинаете! И аспирин примите! А первым делом — под горячий душ! — командовала мама. — Такая холодина, а вы легко одеты!

— Какая холодина? — удивилась Яночка. — Наоборот, жарища...

И поскольку мама от такого неожиданного ответа просто рот раскрыла, девочка быстро пояснила:

— Пробежалась бы сама по лесу за Хабром еще и не так бы взопрела. Вот, потрогай, какая я вся горячая!

— А кто заставлял вас в темноте по лесу бегать? — пришла в себя мама. — До поздней ночи! Мы тут с ума сходим, а они по лесу бегают! Полодиннадцатого! Немедленно отвечайте, где были и что все это значит?

Яночка поняла — мама так легко не успокоится и на уловки не поддастся. Надо как-то объяснить свое опоздание на ужин, ничего не поделаешь. Просто соврать нельзя, дети с малолетства привыкли говорить pndhrekl правду, их отношения всегда строились на доверии, это и позволяло брату с сестрой пользоваться относительной свободой. Но и правду сказать пока тоже нельзя, тем более, что тайна еще не раскрыта, а им могут запретить на будущее заниматься расследованием. Значит, надо как-то недипломатичнее и не соврать, и в то же время не проговориться. Решение пришло мгновенно.

— А мы в засаде сидели, — смущенно проговорила девочка. — Очень хотелось кабанов увидеть...

— Ночью? В засаде на кабанов? — пришла в ужас мама.

— А когда же еще? — поспешил на помощь сестре Павлик. — Они же только по ночам и выходят на кормежку.

Отец с матерью отреагировали одновременно. Пани Кристина:

— Могли бы дождаться более подходящей погоды.

Пан Роман:

— И как? Видели их?

Яночка ответила сразу обоим, причем в ее голосе прозвучала явная претензия:

— Нет, они не появились. А что касается погоды, так у нас выбора не было, навязали вы нам эту Мизю, вот и пришлось воспользоваться первым подвернувшимся случаем, когда удалось отделаться от нее. Знаете, эта Мизя такая...

На этот раз сменила тему пани Кристина:

— Могли бы со своей засадой управиться пораньше! И вообще я не понимаю, какой смысл подстерегать кабанов ночью. По ночам ведь ничего не увидишь...

— Днем тоже их не увидишь! — с полным ртом возразил Павлик, ибо они с Яночкой уже набросились на еду. — Уж и не знаю, где они скрываются...

Папа со знанием дела напомнил:

— В чащах и болотах, в труднодоступных местах. И приближаться к ним надо бесшумно, не то легко спугнуть.

Продолжая уминать ужин за обе щеки, Павлик кивнул с видом заговорщика и пробурчал:

— Это я знаю. Болота и в самом деле труднодоступны.

А отец поучающе заметил:

— В любом случае сидеть по ночам в засаде не имеет смысла. На кормежку кабаны обычно выходят сразу же после захода солнца. А уж если ночью, то только лунной... О, глядите, луна из-за туч показалась, завтра распогодится...

Тут пани Кристина сочла нужным перебить некстати разговорившегося мужа:

— Вот аспирин, обязательно примите на ночь. И витамин С.

И задумавшись, неожиданно закончила:

— Откровенно говоря, мне бы тоже хотелось увидеть кабанов на воле.

* * *

В глубоком молчании Павлик с Яночкой сидели на мху у перехода сквозь дюны, мрачно уставившись на пограничную сетку со строгой надписью. Одинаково упершись локтями в коленки и подбородками в ладони, они не сводили глаз с того, что так долго искали по всему лесу — молодого, отдельно стоящего кустика шиповника. Рос себе беззаботно этот молодой побег дикой розы прямо из за за пограничной сеткой, рос на свободе и радовался. Ну прямо идеальный для пересадки! Ничто не мешало его осторожненько выкопать и перенести к разоренному муравейнику. Увы, он рос по ту сторону сетки, а значит, за границей.

— Надо же, всего каких-то два метра, большое дело, — ворчал Павлик. — Под сеткой пролезть — раз плюнуть, пригнуться немного и дело с концом. Яночка вздохнула.

— А мы с чистой совестью можем поклясться, что по нашу сторону нет ни одного такого подходящего кустика. И чтобы маленький был, и один побег, а не разросшийся куст. Можем считать — это перст судьбы и указание свыше.

Павлик не мог успокоиться.

— А все из-за какой-то дурацкой рыбьей головы, к тому же жутко вонючей! Слушай, всего каких-то пять минут...

— Переход границы строго запрещен, — напомнила Яночка, но в голосе ее не чувствовалось твердости.

— Сама же сказала — перст судьбы.

— Ничего не поделаешь, — решилась сестра. — Придется пойти на преступление. Только бы никто не увидел! А то... не знаю, что нам грозит?

— Тюрьма, — безжалостно ответил Павлик. — За нелегальный переход границы грозит тюремное заключение сроком... Не знаю точно на какой срок, но посидеть придется.

Услышав такое, Яночка задумалась. Потом нерешительно произнесла:

— Может, за такое короткое пересечение... ты сказал, пяти минут хватит? Мы же сразу вернемся, и добровольно. Может, тогда отделаемся исправительным... как его? Трудовым заведением для несовершеннолетних. А оставить муравьев на погибель мы просто не имеем права!

Дискуссия явно была беспредметной, ибо оба уже приняли решение. И хотя таблицы с одноглавым орлом совершенно недвусмысленно грозили санкциями, судьба беспомощных муравьишек призывала к действиям. Откровенно говоря, уже полчаса назад дети отправили Хабра за лопаткой к родителям. Теперь же сидели у границы и, не сводя глаз с желанного растения, обсуждали, собственно, давно уже решенную проблему.